Часть 3: Что архангел Михаил по радио говорил?
Как это удалось и что может быть страшнее пустого храма, вспоминает протопресвитер Владимир Диваков, секретарь Патриарха Московского и всея Руси по городу Москве, настоятель храма Вознесения Господня у Никитских ворот («Большое Вознесение»).
Действовали, как эмчеэсовцы
В центре семинарист Владимир Диваков
Однажды, помню, захожу я к отцу Матфею Стаднюку, а у него там какой-то чиновник (как потом выяснилось – председатель Пресненского райисполкома) нетерпеливо вертится. Ему надо было проект расширения заводского цеха по улице Павлика Морозова согласовать, и он все показывал, где подпись поставить надо.
– Погодите-погодите, – всматриваюсь в его планы, – там же храм Святителя Николы на Трех горах!
Дело в том, что я, еще учась в Московской Духовной академии, писал работу «Московская епархия в 80–90-е годы XIX века», выезжал на места, ориентировался, где остались и в каком состоянии храмы.
– Это когда-то был храм, а сейчас остатки… – буркнул посетитель, убирая от меня свои бумаги.
– Как это «был»?! Как это «был»?!! – пошел я в атаку, – Там есть община! Здание надо Церкви вернуть! Люди его уже восстанавливать собираются!
Протопресвитер Матфей Стаднюк
Тот – к отцу Матфею, а батюшка так разводит руками – ничего, мол, поделать не могу, – и кивает на меня: это мой начальник!
– Без вас разберемся! – хлопнул дверью визитер.
Пришлось быстро собирать общину, о существовании которой – сам не знаю как – догадался я тогда заблаговременно уведомить этого товарища.
Действовали, как эмчеэсовцы.
На ком больше греха?
Но община не всегда могла даже действующий храм спасти. В секретном докладе Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР за 1962 год Преображенский храм на Преображенской площади числился одним из «наиболее активно» действующих…
Прихожане, узнав о намерениях властей, дежурили там дни и ночи. Их убеждали разойтись, обещали, что сноса не будет. Стоило отлучиться в лавру на память преподобного Сергия… 18 июля 1964 года, в три часа ночи, власти взорвали храм…
В тот же год, после осеннего дня памяти Игумена Земли Русской, на Покров, и самого Хрущева из госкресла катапультировало. Не дано ему было больше власти причинять Церкви вреда (ср. Ин. 19, 11).
Митрополит Иосиф (Чернов)
«Миром правит только Промысл Божий», – говорил отец Иоанн (Крестьянкин).
Помню, я еще в Никольском храме в Хамовниках служил, и к нам пришел владыка Иосиф (Чернов) – к иконе Божией Матери «Споручница грешных» приложиться. Я ему предложил чайком его угостить. Разговорились.
– Я в этом храме и раньше бывал, конечно, – рассказывает. – Оказался здесь в Рождественский сочельник 1941 года, когда из ссылки только вернулся. Захожу – глазам своим не верю: человек 10–15, полупустой храм. Мы-то, когда в тюрьмах сидели, думали: столько храмов закрыли, значит, оставшиеся переполнены. А тут – пусто. Как же так? Господь сказал: врата ада не одолеют Церкви. Но видно, что уже одолевают…
То же самое и в его епархии в Петропавловске, куда его на кафедру после ссылки направили, повторилось.
Господь сказал: врата ада не одолеют Церкви. Но видно, что уже одолевают
– Тяжелейшие впечатления, – вспоминал владыка. – И снова я тогда смалодушничал: врата адовы не одолеют Церкви, а вот – уже почти одолели!.. Я и подумать тогда не мог, что пройдет всего несколько месяцев, и храмы не будут вмещать пришедших!.. Началась Великая Отечественная война.
Церковь, как была, так и есть: «и врата адова не одолеют ей» (Мф. 16, 18). А вот что люди себе без Церкви готовят?
Сводки с фронта
Война закончилась, какое-то время еще по инерции в храмы ходили. Тогда и духовенству шанс дан был восстановить святыни. Власть не препятствовала. А все думалось: успеется. Вроде как страна – в руинах, не до церковных нужд, быт обустраивать надо. Щука в море, чтобы карась не дремал. Так и Хрущев появился со своей последовательной программой «ликвидации» оставшихся церквей.
Храм Иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще был на очереди разрушения. Там красную линию в градостроительном плане под хрущевские пятиэтажки подвели, а церковь, мол, за нее выходит… Точно так же и Преображенский храм в Богородском «обвинили» в том, что трамвай его объезжает… Храм Ильи пророка в Обыденском переулке под нужды соседствующего завода начали «приспосабливать» – в церковных подвалах уже мазут хранили…
Это все храмы, где совершались богослужения. Закрытые церкви власти под шумок даже после отстранения Хрущева сносить продолжали. Единственное: старались избегать «конфликтных ситуаций». Тактика огласки, резонанса могла спасти святыню. Особенно если подключались западные «голоса».
Готовясь к визиту в Москву президента США Р. Никсона, в 1972-м году взорвали огромный, русско-византийского стиля Казанский собор на ныне Калужской, тогда Октябрьской, площади, – чтобы даже вопросов не возникало. В нем почти полвека уже кинотеатр «Авангард» располагался.
Предлоги были вымороченными: под празднование Казанской иконы Божией Матери, в ночь с 3 на 4 ноября 1969 года, снесли храм Святых праведных Богоотец Иоакима и Анны на Якиманке – церковь-де мешала устроить новый проезд, хотя на этом месте до сих пор пустырь зияет…
Не тех богатств в Церкви ищут
Церкви стали возвращать зачастую изуродованные остовы. Но страшнее – запустение в душах
Из тех храмов, что уцелели, в самом конце 1980-х – начале 1990-х годов Церкви стали возвращать зачастую изуродованные остовы. Но страшнее – запустение в душах.
Помню, надо было проводить учредительные приходские собрания. Тогда всего-то в Москве было три благочиния, поскольку открытые храмы наперечет еще были. Из трех благочинных я был самым молодым, мне эти собрания вести и приходилось. Почтенные отцы-благочинные просто сторонились их – там творилось такое …
При передаче храмов каких только провокаций противники Церкви ни устраивали! Первые собрания проходили при участии уполномоченного по делам религии. Он порою заранее, по старой привычке, распоряжался:
– Вот этого старостой храма надо провести! – и указывает на какого-то знакомого ему проходимца, с которым таким образом нажиться намеревались.
Тогда почему-то многие наличие у Церкви денег заподозрили.
Храм Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне в наше время
Так, помню, в возрождающемся приходе храма Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне собрание проходило в Доме культуры. Набежали 200–300 человек! И все хотят вступить в «двадцатку»!
– По закону – больше можно, меньше нельзя! – права качают.
Уполномоченный пытается их утихомирить:
– Но всех все равно принять невозможно…
Я уж тут взял микрофон:
– Радуюсь за этот приход – он возродится быстро! – все сосредоточились. – Но для того, чтобы восстановить храм из руин, требуются материальные средства! Поэтому прошу всех, кто будет подавать заявление, указать сразу, кто сколько может сейчас помочь восстановлению храма. Прямо так и указывайте: смогу перечислить такую-то сумму со сберкнижки, найти спонсоров и т.д. Мы таких заявителей примем в первую очередь!
Смотрю, количество людей в зале стало на глазах убывать – даже давка у выхода образовалась. Часа через полтора-два лишь 17 заявителей набрали. С трудом еще троих уговорить удалось…
«А вы в Бога верите?»
Храм Нерукотворного Образа Спаса в Перове,
1992 г.А то так, себе чего-то там нафантазировав, на один храм по три-четыре двадцатки претендовать начинали. «Что за люди? Откуда взялись?» Потом уже понимали…
Приходилось иногда предупреждать настоятелей храмов:
– Подготовь участников своей двадцатки, чтобы они на собрании вопросы задавали. Ради Бога, сам молчи! Не подставляй Патриархию.
Вот начинается приходское собрание храма Нерукотворного Образа Спаса в Перове. Встает некто:
– Здравствуйте! Меня хорошо знает Патриархия. Я с Патриархом Пименом ездил в Сирию, в Ливан и в другие страны…
Я чуть было не уточнил: «В каком, интересно, качестве?..» Но дальше произошло вот что.
Раздается вдруг из первого ряда такой старушечий голосок:
– А вы в Бога верите?..
– Что за глупый вопрос?! – огрызнулся тот.
– Да нет, – успокаиваю я, – вопрос не глупый.
– Снимите вопрос! – просит уполномоченный.
– Да почему же? Пусть ответит.
– Вы в Бога-то верите? – все так же тихоньким голоском повторяет бабулька.
– Ну, верю…
– А почему «ну»?.. Как вы верите?
– Ну, обыкновенно! – и точно в кружок себя рукой обводит…
– Подождите, чего вы там рукой машете? Вы Символ веры прочитать можете?
Он опять пятерней крутит.
– Символ веры прочтите.
Так старушка вывела очередного прохиндея на чистую воду
Смотрит и – не понимает. А рукой вензеля выписывает – это он, оказывается, крестное знамение на себе так пытается изобразить, что вызывает всеобщий смех. После 15–20 минут подобного собеседования он не выдерживает и убегает, а за ним – и его двадцатка. Так старушка и вывела очередного прохиндея на чистую воду.
Минирование
Следом берет слово предводитель следующей двадцатки и начинает так:
– А я отца Владимира «благодарю» (в кавычках) за то, что он с самого начала собрания заложил мину замедленного действия…
А мина эта заключалась в том, что я призвал при открытии собрания:
– В члены приходского собрания, особенно в председатели, выбирайте, пожалуйста, твердых в вере. А то, знаете, бывает: сегодня он православный, завтра католик, послезавтра протестант, а потом, глядишь, к старообрядцам подался – таких не выбирайте!
Это его укололо.
– Я действительно, – объявляет, – из такого-то согласия старообрядцев.
– А зачем же вы в православный храм идете?
– Я хотел просто открыть православный храм!
– Спасибо, – говорю, – за ваше благое намерение.
Он стал препираться, что, мол, Московскую духовную академию в свое время закончил, и даже в ОВЦС поработать успел, но потом у старообрядцев оказался, причем беспоповцев, но каким-то образом все-таки получил сан… Так и пришел в подряснике, с поясом…
Как пришел, так и ушел.
Так на крест не восходят
Следующий выходит:
– А я знаю и тропари, и молитвы… Я вам что угодно и спою, и прочитаю!
«И станцую», – чуть было не добавил я.
– Так-то оно так, – говорит присутствовавший на собрании отец Александр Дасаев, назначенный настоятелем храма, – а вот, скажите, почему вы постоянно место своего служения меняете? То здесь вы пели в хоре, то там, то сям – и нигде не задерживались…
– Ну, просто… – явно занервничал. – Я уходил…
– Да не «я уходил», – говорю, – а «вас уходили»… Есть у вас, признайтесь, недостаток, который помешает восстановлению церкви?
Заметался, глазки бегают… Пьяница. Так и эта, третья, двадцатка за ним утопала.
Эти хоть расходились, а то, бывало, иной раз как сцепятся клубком – не разнимешь. Помню, как-то сидим у царских врат, а там уже такая потасовка началась, что все равно никто уже никого не слышит. У меня всенощная скоро начинается… Мы переглянулись с уполномоченным, у него, наверно, тоже на субботний вечер планы были, и – так, по стеночке, по стеночке, незамеченными и вышли…
Кто только не посягал, как они по богоборческой инерции предполагали, управлять и распоряжаться в Церкви, друг друга расталкивали, рвались…
Так на крест не восходят.
Ужас какой-то.
Без царя в голове, или Кто иерархию отрицает
Храм Святителя Николая Чудотворца Мирликийского в Пыжах
Вернулся я как-то после одного такого собрания, а у меня руки трясутся. «Как всенощную, – думаю, – служить?»
– Успокойтесь! – Святейший Алексий II так мирно глянул.
Тогда надо было церковь Святителя Николая Чудотворца Мирликийского в Пыжах отстоять. Там община Суздальского раскола на захват храма настроилась и требовала дать им настоятелем еще не рукоположенного мирянина.
– Простите, – говорю, – мирянин не может быть настоятелем.
Накануне мы разговаривали с владыкой Арсением (Епифановым), викарием Святейшего, об обстановке на том приходе, а он затем – с Патриархом. Решили назначить крепкого настоятеля – отца Александра Шаргунова, клирика соседнего храма Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке.
Представители Суздальского раскола взбунтовались. Все своего мирянина протолкнуть норовят, у него фамилия «говорящая», помню, – Козушин.
– Ну, он же мирянин…
– Ничего, рукоположим его!
Тут же набежали скандально известные Г. Якунин, В. Борщев и др. правозащитники. Всего в храм набилось человек 300 народа, и такой гам подняли!
– Братия, сестры! – обращаюсь. – Вам же вместе, в одном храме потом молиться. Вот вы сейчас перессоритесь, а дальше – что? Зверем друг на друга смотреть будете? Настоятель в этот храм уже назначен, – представляю им отца Александра.
Неоднократно собрание пытались сорвать.
– Нет, давайте, – говорю, – еще помолимся.
Встаем, снова все: Царю Небесный… – поем. Смотрю: кто-то явно не знает слов…
И при этом требуют, чтобы их заслушали. И вот они стали, человек 15, друг за другом выступать. Люди все явно нецерковные.
Собрание уже около пяти часов длилось, время к шести… «Так, – думаю, – и на всенощную не успеем. Надо форсировать!»
Тактика форсирования
Протоиерей Александр Шаргунов
– Братия, сестры, да вы хоть познакомьтесь, – показываю на отца Александра, – с теми людьми, с которыми вам сотрудничать! У него и помощники есть. Вы в лица взгляните друг другу. Отец Александр, зачитайте прошение!
Стал зачитывать имена-фамилии.
– Расскажите кратенько о себе, – прошу каждого.
Рассказывают – и все такие интеллигентные люди.
– У вас есть какие-то вопросы? – обращаюсь к тем, кто из Суздальского раскола. – Задавайте! – поторапливаю.
Молчат.
Так мы заслушали человек 30. Смотрю, у отца Александра еще целая кипа листов, мелко исписанных…
– Хватит!! Аминь.
– Как это хватит?! – даже по столу стукнул.
Пауза.
– Кто ведет собрание, я или вы? – уточняет.
– Я, успокойся.
– Вы и будете отвечать!
– Буду-буду, – а сам смотрю, в силу этой мгновенной искры, метнувшейся между нами, суздальцы как-то заинтересовались мной…
– Братия, сестры, смотрите! – пользуюсь я моментом. – Стольких заслушали, и ни одного вопроса! А коли вопросов нет, то, значит, и претензии отсутствуют! Принимаем всех заслушанных в члены Приходского собрания! Кто за?
– Ладно, – подытоживаю поднявшуюся массу рук (все равно при том скоплении народу не все даже слышали: о чем это мы там?), – большинство! Избираем Приходской совет. Председатель – отец Александр, он настоятель, а это всегда стержень прихода…
– Мы хотим Козушина!
– Козушин – светский человек. Давайте все-таки настоятеля, назначенного Патриархом.
Те надулись. Тут я смекнул.
– Мы Козушина помощником настоятеля выдвинем!
– Я помощником не буду! Категорическое нет!
Я тогда к Глебу Якунину:
– Давайте кого-нибудь из вашей группы помощником изберем?
«Помощник все равно права подписи не имеет…», – думаю.
За кого-то они там проголосовали.
Дальше с казначеем надо определиться, – это уже серьезнее.
– Отец Александр, кого?
Он задумался. А там так все накалено, что я хватаю первое попавшееся прошение:
– Вот, пожалуйста! – вчитываюсь в фамилию, поднимаю глаза…
Человек привстал…
– Вы согласны?
– Как благословите.
– Конечно, давайте! Кто за? Против есть?
Козушинцы растеряны…
– Так, принято.
Далее Ревизионную комиссию так избрали. Председателем – настоятеля, плюс двух членов – одного от отца Александра, другого – из группы захвата.
Надо уже для подписания протокола участников собрания избирать. Отец Александр двоих предложил – и задумался!
«Да что ж такое!»
Те, смотрю, уже троих подсуетились выстроить…
«Они же так большинство за собой оставят, а потом откажутся подписывать протокол».
– Отец Александр, еще!!
– Батюшка, Устав посмотрите! – вспылил он. – Пятерых достаточно!
– Не меньше пяти, отец. Больше можно! Ну, кого?!
Тут уж кто-то сам вызвается. Смотрю: еще – трое адекватных. Хорошо!
– Остальные проблемы – на следующем собрании… Дня через два-три, – объявляю уже на ходу.
Без пяти минут шесть я рванул на всенощную.
За счет чего можно выиграть?
Иерей Владимир Диваков
Через условленные пару дней возвращаюсь – и не могу понять: «Не явился, что ли, никто?» Мне туда даже идти не хотелось: «Опять в этот ад…». А тут – тишина такая…
Захожу, а храм полон! Просто все тихо, спокойно сидят. Слава Богу!
– Помолимся!
Тут двое – шаг вперед:
– Мы из общины Козушина!
«Началось».
– Хотим заявить, что мы против решения предыдущего собрания. Мы выходим в Свободную Российскую церковь. Протокол не подпишем.
– Пожалуйста, – говорю (это те самые, что от раскольников для подписания протокола выдвигались, а у нас и своих пятеро есть), – дело ваше.
Они – в суд. 10–11 судов было, – все никак уняться не могли. Но там судья скорее с истцами разбирался:
– Вот, смотрите, собрание же не под эгидой Свободной Церкви проходило, да? Его Московская Патриархия провела. А вы вышли из Русской Православной Церкви и представляете уже какую-то другую, а значит, и претендовать на храм не можете. Понимаете? Протокол, согласно Уставу, подписали 5 участников собрания. Все по закону. В чем суть претензии?
Глеб Якунин сразу же, уже после первого собрания, заявил:
– Мы проиграли, потому что они привели слишком благочестивых людей.
Потом уже, когда суды прошли, отец Александр, как увидит меня:
– Батюшка, ну, прости, пожалуйста! – про первое собрание все вспоминал. – Я от того шума и истерики соображать уже перестал…
Церковь всегда под прицелом – это в порядке вещей
Когда последние козушинцы удалились, даже внутренне легко всем стало. Мы тогда помощника настоятеля переизбрали. Дальше там уже все как следует устроилось.
Это уже не диверсии атеистического госаппарата, а попытки внутрицерковные расколы чинить. Церковь всегда под прицелом – это в порядке вещей.
– А что это вы там за концерт устроили? – встречает меня уполномоченный.
– ?!
– Козушина погнали!
– Его церковный народ не выбрал!
– Понятно, что не выбрал. Это вы так собрание повели! Надо ж все-таки пар из котла выпускать!
«Котлы, известно, где».
– Потом же сами хлопот не оберетесь!
Смотрю, примолк. У всех есть планы на субботний вечер…
Слава Богу, мы в Москве ни одного храма ни раскольникам, ни сектантам не отдали.
Впереди еще баталия за подворье Псково-Печерской обители – ныне Сретенский монастырь…
(Продолжение следует.)
14 февраля 2019 г.